В Иркутске открылась выставка старейшего члена Иркутского отделения Союза художников России
В галерее «ЛеАрт» открылась персональная выставка 85-летнего иркутского художника, члена Иркутского отделения Союза художников России Карла Шулунова. В юбилейной экспозиции собрана вся его биография: ранние этюды, графика армейских лет, работы времен завода тяжелого машиностроения имени Куйбышева, где художник, представьте себе, трудился, и, конечно, родные бурятские пейзажи.
Это тот уникальный случай, когда вся жизнь художника разворачивается прямо сейчас, на наших глазах.
Неактуальная актуальность
– Все, что вы видите, хранилось у меня в мастерской. Я эти работы уже пережил. Как художник я менялся, они стали для меня посредственными, я считал их неактуальными. Ну куда девать, к примеру, эту столовую завода имени Куйбышева – кому это теперь интересно? А галерист Лина Ермонтович раскрыла мне глаза на мои же работы… – как будто до сих пор удивляется Карл Ефимович.
Работа «из столовой» – зарисовка того времени, когда Шулунов работал в отделе главного конструктора завода им. Куйбышева, занимался эстетикой, внешним видом производимых там машин. Та страница его жизни, конечно, перевернута – но нынешним поколениям как раз очень интересно, как же были тогда устроены производственные будни, как шла обычная трудовая жизнь. И как видел это художник.
Взгляд хорошего художника – это всегда честный взгляд. Он многое открывает нам в прошлом, которое еще свежо в памяти старших поколений и к тому же откликается на вызовы нового времени. Вот несколько работ с творческой дачи в Горячем Ключе, в одном из старейших бальнеологических курортов России, который находится в 160 км от Новороссийска.
– Это место под Новороссийском, где в 1943 году высаживался десант Героя Советского Союза Цезаря Куникова, про который в свое время много говорили. Парни здесь зацепились и стояли насмерть. Кстати, Брежнев был тогда начальником политотдела 18-й армии, часто приплывал сюда, на «Малую землю»… Вот по заросшим, оставшимся после той войны воронкам пацаны на велосипедах при нас катались. И меня это так зацепило! –
Великая Отечественная для Карла Ефимовича не история, а реальность, часть жизни – он родился в 1939 году, за четыре года до «Малой земли», хоть и на другом конце страны, в Улан-Удэ.
Семья жила в Нижнеангарске, какую-то часть детства художник провел в Аларском районе Иркутской области. Потом окончил Иркутское художественное училище. Большое влияние на него оказал старший брат, который тоже рисовал. На выставке есть портреты родных – отца и брата Володи, заслуженного учителя Бурятии, отличника просвещения Иркутской области.
– Брат всю жизнь физику-математику преподавал, физико-технические кружки для ребят вел, модели сложные собирали вроде шагающего экскаватора. Когда я работал на заводе имени Куйбышева, то попросил для него чертежи общего вида драги, которую тогда разработали. Володе принес: «Сделаете действующую модель?» Сделали. Модель получилась большой, как рояль. Она работала, выполняла весь цикл, чтобы все было по-настоящему. Ребята даже дробинки подкрасили бронзой, и эти дробинки изображали золото. В Москву модель возили, да и сотрудники завода приходили, удивлялись драге, завод хотел ее приобрести. Не приобрели, денег не нашлось, наверное… – припоминает Шулунов.
Морской волк
Каждая картина, этюд, графический лист на выставке – штрих в судьбе человека. По этим работам можно не только творческую, но и бытовую биографию художника проследить. Вот, например, трудился Карл Ефимович в самых разных – и неожиданных – местах.
– На этой картине изображен участок малой механизации, где я зарабатывал квартиру в пятилетку иркутскую, в 70-х годах. Квартиры не было, поэтому из художественного фонда я ушел на время на участок малой механизации Алексейчика, заслуженного строителя. Она малой, конечно, называлась, но там, как видите, совсем не маленькие машины. Четыре года проработал, получил квартиру – и вернулся в художественный фонд.
Такие вот сложные изгибы художнической судьбы. Но и это не все – Карл Ефимович еще ходил капитаном по Байкалу. На морские приключения его подвигла любовь к национальной бурятской культуре. Вот как он об этом рассказывает:
– Заинтересованность морем была у меня еще в детстве, когда мы жили в Нижнеангарске. Брат Володя где только не таскал меня – по всем сопкам, по Байкалу. В девяностых начали возникать автономии и национальные общества, люди интересовались своими корнями. И буряты тоже стали интересоваться. Организовалось бурятское общество. Я предложил: а давайте на Байкале сделаем свой улус, чтобы туда могли приезжать дети говорящих по-бурятски – из восточных районов и дети, которые уже потеряли свой язык – это наши, иркутские. Что-то вроде языкового лагеря, где разговаривали бы только на бурятском. И меня поддержали.
Поехали мы в поселок Черноруд, попросили, объяснили. Нам четыре гектара земли выделили возле Курмы. Сказали – стройтесь, делайте. Но мы же на Байкале, и чтобы людей привлечь, нужно судно иметь и радиальные маршруты совершать. Я предложил достать судно. Идею одобрили, но инициатива наказуема – делай, доставай судно. Я сначала опешил, а потом думаю: а почему бы и нет. Стал разговаривать с людьми, так, мол, и так. А когда сильно захочешь, то пространство само тебе помогает – и выяснилось вскоре, что у рыбзавода в Посольске есть теплоход, который их не устраивает – маловат для производственных объемов (тогда ведь хорошо ловилась рыба). Я поехал, поговорил, посмотрел новенький теплоход. Его нам продали по остаточной стоимости, по списанию. Назвали мы его «Алаир». Пришлось немного реконструировать кормовую часть – судно-то под рыболовное дело было приспособлено, сделать кают-компанию. За полгода я освоил судовождение в ДОСААФ, получил диплом – и около десятка лет ходил на нем по Байкалу. Пытались организовывать туризм. Но в итоге меня не поддержал центр, который должен был тургруппы собирать. А мне самому организовывать было несподручно, в этих делах предприимчивость должна быть, а я в этом отношении – никудышный, не могу требовать, решать финансовые вопросы.
Но Карл Ефимович еще какое-то время ходил на «Алаире». И в то время познакомился с Павлом Гречишкиным, художником из Ставрополя, который сюда приехал.
– И мы года три-четыре подряд ездили, работали творчески – он дал нам возможность жить, оплачивая все эти расходы. А потом решили все-таки избавиться от этого теплохода, тем более что появились люди, которые захотели его приобрести, – заканчивает художник рассказ о морской эпопее.
Одноглазый сторож дядя Вася
Конечно, Шулунов считается певцом национального колорита. Недаром большая коллекция его работ хранится в национальном музее Усть-Ордынского округа. На выставке есть и аршанские мотивы – возле Аршана в поселке Толтой жили предки художника. А вот, к примеру, бурятская семья – собирательный образ.
– Дед на картине – житель улуса Енгарга по имени Доржи Банзарович: когда я на заводе имени Куйбышева работал, мы ходили в горы и никак не могли пройти мимо этого улуса, от Кырена в сторону Саян 15 км. Там Доржи Банзарович нас всегда хорошо принимал, рассказывал много интересного. А бабушка на картине – в характере моей матери… Кстати, меня попросили сделать авторский повтор для Улан-Удэ. И я подумал – зачем заковывать их в помещении, пускай сидят на свободе: освободил их, нарисовал на фоне природы – безбрежная степь, Саяны, лошади пасутся.
А вот еще картина, на которой также изображен реальный человек – дядя Вася, одноглазый сторож, охранявший суда на приколе, в том числе и «Алаир». Эта работа была в свое время отобрана на выставку иркутских художников в Москве. Вот как она появилась.
– Когда сказали, что будем голосовать за Ельцина, я дяде Васе сказал: «Пойдем голосовать за Ельцина». А он простой, малограмотный человек, так на меня глянул: «За Ельшина?» – и, больше ничего не сказав, ушел. Я удивился тогда, ведь в этом взгляде было столько сомнения. Уговаривать, конечно, не стал… И я как раз здесь попытался передать его скепсис. И мне кажется, получилось – единственный глаз дяди Васи, который как раз виден зрителю, выражает его тогдашние чувства. Сам удивляюсь, как удалось мне уловить это выражение, – до сих пор изумляется Карл Ефимович, в тысячный раз, наверное, всматриваясь в свою работу.
Одна из интересных сельских работ – «Подружки» – долго лежала у художника в кладовке: написал и забыл. Две девочки – русская и бурятская – заглядывают в дом с освещенного солнцем крыльца.
– А потом как-то рылся в кладовке, нашел. Смотрю – интересная вроде работа. Показал художникам, они одобрили. И вот, хоть она даже и на штопаном холсте, взяли на выставку. А потом была еще выставка в Китае – китайцы были от «Подружек» в восторге.
Теперь картина «Подружки», которая стала одной из визитных карточек Шулунова, приобретена галереей.
Миф, реальность и принципиальность
Вообще, следуя биографии Карла Ефимовича, можно сказать, что он не очень-то заботился о своей карьере. Членом Союза художников, например, стал только в 2007 году, при том что училище окончил в 1959-м. А еще следует из биографии, что он хотел соответствовать тем моральным принципам, которые были в нем воспитаны и в которые он верил. Они достойны уважения хоть тогда, хоть сейчас.
– Не хотел я даже вступать в Союз. Меня сделали профсоюзным представителем – и я поэтому вынужден был вступать в трения с руководством, защищая права художников, требовать по трудовому договору. Надо было или молчать, не выступать на стороне художников, подпевать кому-то, а у меня не позволял характер…
Характер не позволял ему быть на волне моды, когда все вдруг взялись писать то, что можно выгодно продать – тот самый национальный колорит, шаманизм, нарочитую декоративность. «А я как меня учили, так и старался», – объясняет он свое кредо. У него национальные мотивы звучат не нарочито, не бьют в глаза декоративностью – они спрятаны внутри, в самой позиции художника в его подходе к материалу: это прожитая им история, все в ней взаправду.
– Тогда возникла национальная тенденция – почувствовать восточное мировоззрение, а оно идет от религии, от буддизма. А в буддизме нет такого, чтобы какой-то реализм был, там символизм сплошной. И поэтому мне было очень трудно. Но тем не менее считаю, что у меня получились работы три-четыре. Они в Усть-Орде.
Миф и действительность сплетаются в его сознании, с трогательной наивностью предлагая нам реальность, которая могла бы случиться. Есть, например, у Карла Ефимовича картина, где изображен Вампилов, поющий под гитару в окружении друзей. Она тоже куплена Усть-Ордынским музеем, на выставке ее нет. Сама идея появления этой картины, место события и то окружение, в которое художник поместил фигуру Вампилова, позволяют понять, как прихотливо работает творческое сознание.
– В юношеской библиотеке имени Уткина была выставка, и там оказался Андрей Румянцев, который дружил с Вампиловым. Мы с Румянцевым познакомились, меня затронули его стихи. Потом познакомился я с иркутским прозаиком Кимом Балковым. И я подумал: они почти мои ровесники, а Вампилов – 1937 года, так почему бы не написать их общий портрет? Придумал сюжет – все они у меня в гостях. Я как раз занимался дачей, а дача у меня на седьмом километре по Александровскому тракту, на Ангаре. Но опять подумал: вместо Ангары вполне может быть Байкал: сидим в гостях на Байкале. Женщины сидят – ну как без женщин? Себя я изобразил спиной, а остальных – вокруг Вампилова, который в центре композиции играет на гитаре. Все могло быть так – а почему нет?.. Об одном я всегда сожалел – что Вампилова видел только один раз: когда была премьера «Старшего сына» в Иркутске, после спектакля он вышел на сцену под аплодисменты.
В каком-то смысле эта работа – историческая. А Карл Ефимович с большим вниманием относится к историческим событиям и личностям. На выставке есть одна такая работа – сеющие жито казаки: Шулунов прочел о том, что Хабаров первый посеял на благодатных землях Илимской пашни жито, и проникся этим. Но кроме того, у него есть еще работы о казаках и одна – в эскизе – о ледовом походе генерала Каппеля. Каппель – одно из больших исторических впечатлений Шулунова: каков масштаб личности, что солдаты провезли его через всю Сибирь!
– Ким Балков меня поразил, когда я прочитал его произведение о Каппеле, которое было напечатано в журнале «Новый мир» в советское время. Вдруг пишет человек о генерале, который был злейшим врагом советской власти. Меня это все задело, взволновало. Когда Каппель погиб, его ведь везли с собой через всю Сибирь, через весь восток до Харбина, там похоронили в соборе. И потом, уже в наше время, его привезли на родину – ведь это каким нужно обладать авторитетом и любовью народа! Я задумал композицию «Ледовый поход генерала» и сделал этюд. Но эту идею еще предстоит развить и доработать. Недавно я вернулся к ней, взглянув совершенно по-новому. Чувствую, что дело стоящее, нужное – и я должен довести его до конца…
